Цалка — Краткие исторические сведения. Заселение Цалкской территории. Жизнь, быт, культура населения в XIX веке.

Цалка — это неповторимый уголок. Она расположена в юго-восточной части Грузии на высокогорье, Цалкской низине и Триалетском плато. Согласно данным Института географии им. Вахушти Академии наук Грузии, наименование Цалка впервые упоминается в XII веке. До этого она называлась Триалети и административно входила в Самшвилдское, а с конца IX века в Клдекарское воеводство. В XII веке цалкская территория перешла в царские владенья, а с XVI века она являлась форпостом.

С XIX века, после присоединения Грузии к России, Цалка в составе округа, затем в виде ириставства входила в Тбилисский, а с 1880 г. — в Борчалинский уезд. Триалетия — сердце Грузии, была заселена грузинами. Она имеет богатую историю и культуру. Подтверждение тому — памятники материальной культуры: развалины крепостей, храмов, церквей, обнаруженные при археологических раскопках орудия, инвентарь и т. п., свидетельствующие о наличии триалетской культуры, относящейся к эпохе средней бронзы. Вследствие непрерывного иноземного нашествия (персы, арабы, византийцы, сельджуки, монголы, турки-османы) пограничные районы Грузии подвергались разбойному разрушению. Народ истекал кровью, уцелевшие люди постепенна перебирались во внутренние районы страны. По этой причине население Триалетского края значительно уменьшилось, а к концу XVIII века грузинские населенные пункты полностью были разорены и опустошены. Часть этих опустошенных мест ныне занимает Цалкский район.

Из опубликованных источников известно, что предки цалкских греков, армян и грузин жили на территории Турции, влачили жалкое существование. Они находились под экономическим, политическим, национальным и религиозным гнетом Османской империи. Христиане были лишены всяких прав, они считались неполноправными гражданами.. Государственная политика Турции преследовала цель добиться полного отуречивания немусульманских народов. Следствием такой политики явилась утрата нашими предками своего национального языка, как истинным христианам ценой огромных усилий им удалось сохранить свою веру. Христианское население не выносило всех унижений и оскорблений и в знак протеста искало возможность эмигрировать, в том числе и в Грузию. Мудрый государственный деятель, грузинский царь Ираклий II в целях развития горной промышленности во второй половине XVIII века приглашал из Гюмушхана мастеров-греков.

В конце XVIII — начале XIX века грузинскими царями рассматривался вопрос об удовлетворении просьбы греков помочь им избавиться от турецкого ига. После присоединения Грузии к России и царское правительство поддержало эту инициативу. Проблемой переселения христиан в Грузию непосредственно занимался специально созданный в 1810 г. в Тифлисе «Комитет по переселению населения из Турции на Кавказ». Вследствие приложенных Комитетом усилий уже в 1813 г. удалось населить около ста семей в грузинское село Цинцкаро, недалеко от Тетрицкаро, до этого разоренное Ага-Магомет ханом. Однако массовое переселение греков и армян из Турции в Грузию произошло в 1829 — 1830 гг. Этому способствовали исторические обстоятельства. Христианское население радушно встретило русские войска, которые в пределы Турции вступили в 1828 г. Местные греки примкнули к русской армии и воевали против турок. Согласно заключенному 2 сентября 1829 г. Адрианопольскому мирному договору, Россия уступила Турции Каре, Эрзурум и некоторые другие пункты. Опасаясь мести со стороны турок, греки убедительно просили в срочном порядке переселить их за пределы Турции. Главнокомандующий генерал Паскевич, наместник российского царя на Кавказе, сознавая сложность ситуации и предвидя грозившую христианам опасность, принял активные меры и ходатайствовал перед русским правительством о переселении их на Кавказ. В то же время, отмечает И. Гараканидзе, «посредством греческих эмиграций из Малой Азии успешно проводился на деле политико-стратегический замысел Российской империи на пограничных с Турцией территориях Грузии, постепенно концентрировать все новые христианские группировки, которые могли в случае необходимости оказать поддержку христианским державам». Кроме того, целью царского правительства было расширение торговли с заграницей с помощью этого населения. Был создан Комитет, разработаны правила, условия и порядок заселения греков на свободных казенных земляк. Согласно утвержденному 22 октября 1829 г. положению «О принятии помещиками Грузии поселенцев, выходящих из заграницы, и о водворении их на собственных землях», для облегчения обустройства предусматривалось освобождение переселенцев на первые шесть лет от казенных податей и три года — от земских повинностей. Первая группа из 85 семейств, состоящих из одних греков, появилась здесь в мае 1830 г., обосновалась в безлюдной местности Бешкенашен, впоследствии названной Бешташен. Стремление греков заселяться в Грузии не случайно. Единоверные грузины знали, что христиане находились в Турции в адских условиях, сами они тоже много претерпели от турецких нашествий, потому доброжелательно относились к грекам и выразили согласие принять их у себя. Вторую партию переселившихся греков из 34 семей составляли предки жителей нынешнего села Башков. Затем прибыла из пределов Эрзурума самая многочисленная партия, состоявшая из греков и армян. Они поселились на месте опустошенных грузинских селений, используя развалины и сохранившиеся лесные массивы в качестве строительного материала. К концу 1831 г. в районе Цалки образовалось 18 греческих селений. Выходцы из селения Котелия Артвинского санджака поселились в покинутом грузинском селении Pеxа.

В местах переселения, заботясь в первую очередь о постройке жилья, греки по мере возможности восстанавливали и грузинские церкви, храмы, отвечающие их верованиям. Переселенцы застали здесь кочующих борчалинских татар, которые к 1833 г. вынуждены были покинуть эти края. В крупных селах в основном из-за малоземелья, осложнения бытового общения создавались неудобства, поэтому часть жителей нескольких селений объединилась в группы и образовала новые селения. Так возникли, к примеру, села Тяк Кплиса (из выходцев Бармаксыза, Гуниа, Олянк и др.). Ливад (из Башкова и Олянка). Имера, Караком, Неон-Хараба, Сафар-Хараба, Хандо образовались во второй половине XIX века переселенцами Боржомского и Ахалцихского районов, а также Цалкской зоны. Из с. Бешташен, куда первоначально съехалось много греков, некоторые семьи переселились в Башков, Имеру, Цинцкаро. Из Авранло — в Хандо. Небольшое село Тарсон образовалось в 1870 г. в основном из выходцев села Гумбат и т. д.
Переселение греков из Турции продолжалось и в последующие годы. В 1864 г. в Грузию прибыло еще 500 семей. 200 семей оставили в Палке, другие разместились на территории Боржомского, Ахалкалакского, Дманисского районов. Греки были поселены и в Аджарии, Абхазии, г. Поти, на Северном Кавказе.

В 1857 г. сюда переселились немцы, основались в Александерсгильфе (ныне пос. Триалети). В 60-х годах XIX века десятью Цыганскими семьями в Триалетских горах основано селение Тамала-Хараба.
Нехватка земель вынудила греков ряда селений покинуть односельчан, обжитые места и переселиться в другие края. Например, в 1864 г. ряд семей из селений Гуниа-Кала, Едикилиса и Гумбат переселились в Ставропольский край (губернию). Однако им там не повезло, многие заболели лихорадкой, погибло свыше 70 человек. Остальные поспешно вернулись в Цалку, в свои селения.
Обращает на себя внимание, что вследствие ограниченности земельных угодий, недостаточной их плодородности, многие жители цалкских селений изъявили желание уехать обратно, узнав о присоединении Карской области к России. Однако администрация оказала активное противодействие. Успели лишь переселиться жители греческого селения Тед жис в составе 41 семьи. Всего в 1880 — 1885 гг. в Карскую область и Эриванскую губернию переехала 141 семья, в т. ч. 25 курдских семей из отдаленного села Сабит-Ахчи. В годы первой мировой войны имело место новое переселение греков на Кавказ. В эти же годы параллельно наметился переезд греков с Кавказа в Грецию. В частности, из ряда греческих селений Цалки туда уехало значительное число семей. В литературных источниках, в частности в работе Л. Б. Пашаевой «Этнические процессы в Триалети», указывается, что в силу сложившихся исторических обстоятельств в Цалкском районе различают определенную часть греков (урумов), смешанных с грузинами, армянами, другими нациями. Урумы грузинского происхождения проживают в селениях Цинцкаро, Едикилиса, Гуниа-Кала, Байбурт. Наличие армянского диалекта отмечается в селе Гяряк и частично Джинис. Отдельные семьи греков курдского происхождения проживают в селах Авранло, Едикилиса, Байбурт, Тарсон. В Джинисе есть греки татского происхождения. В Цинцкаро, Едикилиса некоторая часть отдельных фамилий ассирийского происхождения. Обосновывается наличие в селах Едикилиса и Цинцкаро греческих семей еврейского происхождения.

Азербайджанское село Чолян основано в 1795 г. Из Кизил-Аджало Борчалинского уезда приехали на кочевку 7 братьев. Старший брат Норзалы тут скончался. Ввиду отсутствия транспортных средств покойного похоронили на месте. Младшие братья в память об умершем остались жить здесь постоянно. Первоначально село называлось Норзапы. В советское время оно переименовано в Чолян. Село Арджеван-Сарван основано в 1721 — 1728 гг. Как утверждают жители, их предки приехали из отдаленных рай онов Азербайджана, там и теперь есть села Арджеван и Сарван. Азербайджанское население в Цалку прибыло и из низменных районов Грузии, в основном из Марнеули. Названия сел Цалкского района в основном турецкого происхождения. К примеру, Башков — по-турецки — головное (основное) село; Дараков — село с оврагами; Дашбаш — село у камней, над скалой; Едикилиса — семь церквей, Тяк-Килиса — единственная церковь; Кизил-Килиса — красная церковь и т. д.. Жители Гумбати двояко объясняют название своего села. Одно звучит по-турецки «гюн батти» — солнце скрылось; другое по-грузински «гумбати», т. е. купол церкви. Село Сафар-Хараба в народе называют Байбурт. Предки переселились из турецкого населенного пункта Байбурт, поэтому своему селу дали старое название, которое официально сохранилось до 1932 г. Джиннсцы тоже двояко объясняют название села: «чини су», означающее прозрачная вода, «джин изи», что значит пет дороги. Село Ашкала своим названием обязано маленькому городку Ашкала Эрзурумского вилайета. Село Неон-Хараба по-гречески означает обновленное место, до революции называлось Еников.
Слово Имера в переводе с греческого означает день. Имере нынешнее название дали жители путем голосования. Дело в том, что Цандековы предлагали назвать его Сайта, а Томбуловы — Имера. Верх взяло предложение Томбуловых.
На турецких картах разных времен можно найти названия многих цалкских населенных пунктов.
Вызывает удивление, почему в Грузии греческие и армянские села должны носить турецкие названия. Это тема более непонятно, что греков и армян в Турции притесняли, унижали, а в Грузни они нашли приют и покровителей. В районной, республиканской печати по этому поводу не раз появлялись публикации, но проблема осталась нерешенной. Может быть, не придумали греческих или армянских наименований. Нa нынешней цалкской территории ранее были опустошенные иноземными нашествиями села, носившие прекрасные грузинские названия. Куда справедливее было бы, л теперь не поздно, многим нашим селам дать старые грузинские названия.

В подтверждение сказанному приводим из достоверных источников, какими располагает Институт географии им. Вахушти Академии наук Грузии, наименования нынешних населенных пунктов, где прежде жили грузины.

Нынешние названия —  Прежние грузинские названия:
Бедиани — Вардисчала (розовая роща)
Бешташени — Бешкенашени
Гумбати — Кахаджи
Квемо Хараба — Бабиа
Олянк — Мачвта (полевой зверек)
Санта — Уцхло (безводный)
Тарсон — Акети
Триалети — Надвалети
Тяк-Килиса — Мерегана
Хадык — Тамалиа
Хандо — Цхварети
Озни — Чанчхабежа
Гуниа-Кала — Цалка
Едикилиса — Сагдриони
Имера — Метревана
Караком — Сабечдави (пишущая)
Цинцкаро — Самехрео(впоследствии Квирацховели)
Чапаевка — Кавта
Шипяк — Чрдилисубани(теневой участок)
Ашкала — Црици
Аязма — Тетрицкаро
Бурнашет — Бажано
Кабур — Кедис сопели
Кущи — Лошо
Тамала-Хараба — Новый поселок
Хачков — Чилети (Джилети)
Чивткилиса — Липи
Годаклар — Клдекаре (ворота в горы)
Теджиси — Кноле
Минасазканд — Чамдзврелй
Бармаксыз — Эдзани
Чатахи — Липартисубани

Не станем утверждать, что все грузинские названия безупречны. К примеру, некрасиво звучат старые названия сел Минасазкенд — Чамдзврела (залезший в землю), Дараков — Пареха (где содержат овец), Ахалик — Абано (баня) и некоторые другие. Но куда благозвучнее старинные названия сел: Налиба (нынешний Чолян); Лурджис Сагради — голубая церковь (Арджеван Сарван); Авдали (Кизил-Килиса); Олтиси (Нардеван); Ахалкалаки (Дашбаш); Арцивани (Джиниси); Ахалшени (Кяряк); Барети (Башков); Тезы (Авранло) и т. д.

Современный Цалкский район, его народ имеют 160-летнюю историю. За это время он обустраивался, приспосабливался к условиям, жил, трудился, развивался. В этом плане представляет интерес исследование А. Д. Ерицова «Экономический быт государственных крестьян Борчалинского уезда Тифлисской губернии», куда входило и Триалетское приставство (большую часть которого занимает нынешняя Цалка), опубликованное с «Материалами для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края».
Автор отмечает, что основным занятием и источником благосостояния крестьян Триалетского приставства являлось хлебопашество. Под него отводилось около 29% земли. Это средний показатель. В селениях, расположенных на равнине, у берегов р. Храми, условия для произрастания хлебов были более благоприятные, потому под пахоту здесь отводились значительные участки. Например, в селениях Цинцкаро и Бармаксыз до 40%, Гуниа-Кала — 60%, Тяк-Килиса — до 76%. Однако в 20 нагорных селениях из-за холодов, сырости, ветров и градобитий хлебопашество почти не удавалось. В основном выращивались пшеница и ячмень, но урожаи бывали невысокие. Большие убытки претерпевали хлебопашцы от потрав посевов, а также «нашествия» грызунов: «полевая мышь, говорили тогда в Цалке, делится с хлебопашцем урожаем по-братски, поровну, а когда разгневается, то и все себе берет». Земледельцы сеяли и картофель. Но не приводятся данные о площадях, урожайности.
А. Д. Ерицов отмечает, что территория Цалки как бы природой предназначена к развитию животноводства. В неурожайные для хлебопашцев годы скотоводство являлось доходной отраслью поселян.
По официальным сведениям, за 1885 г. в Триалетском приставстве числилось 2687 семей (дымов) с населением обоего пола 22.829 чел., которые имели 12.356 рабочего, 30.448 молочного, 71.136 голов мелкого рогатого скота, 3184 лошадей, 380 ослов, 2276 свиней — всего 119.780 голов скота. Рабочий скот предназначался для вспашки плугами земельных угодий.
Интересные данные приводятся о наличии крупного и мелкого рогатого скота. В расчете на число семей (дымов) больше всех скота имелось в селениях Ахалик (4712 голов на 35 семей), Ашкала (4973 голов скота на 105 семей), Бешташен (4709 голов на 175 семей) и т. д.
Сельские общины в основном пользовались казенными землями, но брали в аренду и помещичьи участки. Например, арджеван-сарванские татары арендовали у князя Мухранского 1500 десятин пахотного и сенокосного пространства за 1228 руб.; жители села Ахалик — у князя Баратова и т. д.
Относительно прибыльным было овцеводство. Однако основные стада овец принадлежали немногим зажиточным хозяевам, имеющим возможность арендовать летние пастбища и зимовники.
Огородничество и садоводство были развиты слабо. Причина та же: неблагоприятные климатические условия.  Выращивались капуста, морковь, репа, другие овощи. В Храмском ущелье были и фруктовые сады, вызревали поздние сорта вишни, яблок, груш. Жители с. Ахалик и Неон-Хараба до 1885 г. арендовали у лесничего в этом ущелье (ныне эти места называют Хаченни) участки земель, где разводили табак, имели и сады, в иные годы вызревал даже виноград.
Уделялось внимание и птицеводству. В Цалке каждая семья имела в среднем от 6 до 40 кур. Содержание кур обходилось дешево, без особых затрат труда. Продажа куриных яиц составляла немаловажную часть дохода. Тифлисские рынки каждый год, и в особенности к пасхальным дням, снабжались курами и яйцами преимущественно из Цалки.
В нижних селах занимались и пчеловодством, по не в виде промысла. В 15 верхних селах жители вообще не держали пчел. В остальных селах общее число пчелиных ульев равнялось 1496. С каждого улья доход составлял 1 р. 40 коп.
Отмечаются и кустарные промыслы, сторонние работы. Тамала-харабинские цыгане промышляли решетами и ситами, продавали их по разным селениям и городам. Среди греков и армян встречались хорошие каменщики, плотники, кузнецы, ковачи. Но к их услугам обращались по необходимости. Женщины ткали грубые шали, из которых шили своеобразные мужские костюмы; выделывали также ковры, паласы и т. д. Мужчины на неуклюжих двухколесных арбах вывозили в Тифлис хлеб и шерсть, нанимались перевозить в разные пункты соль.
На материальном благосостоянии селян отрицательно сказывались всякие податные обложения. Все население приставства было обложено государственной подымной податью в 4 р. 50 коп., земским сбором: общим в 3 руб. 90 коп. и губернским в 2 руб. 30 коп.
Кроме того, селяне облагались школьным сбором. Вносили подати на строительство шоссейной магистрали, на приобретение билетов на вывоз леса. Возлагалась обязанность выставлять подводы для проходящих воинских команд и пересылочных арестантов.
Чувствительным расходом для населения являлось содержание разъездной команды, снаряжаемой администрацией на лето с целью защиты жителей от учащающихся в это врем л разбоев, грабежей, угонов скота. Порой команды комплектовались недобросовестными лицами; сами угоняли скот, затем «разыскивали». За разысканную потерю (например, лошади) владелец обязан был сделать подарок в половину ее стоимости. Бывало, одна и та же лошадь по нескольку раз угонялась н разыскивалась. Она владельцам обходилась втридорога. Таким путем «стражники», состоящие в основном из татар, селянам причиняли много бед.
Обременяли селян расходы на содержание полевых сторожей («корухчи»), цирюльников.
Особого внимания заслуживали расходы сельских общин на прием приезжих чиновников. Имели место при этом злоупотребления. Приводится такой случай: в 1884 г. триалетский пристав проездом 3 раза ночевал в с. Бармаксыз, причем каждый раз ему подавали чай и скромный ужин из жареной курицы и бутылки вина. Подсчеты показали, что все трехразовые угощения пристава обошлись менее 5 рублей, а в конце года сельские власти представили счет обществу на 100 рублей, якобы израсходованных на угощение пристава.
Объектов торговли и общественного питания было мало. В Цалкской зоне функционировали 6 духанов и одна лавка.
Население испытывало острую нужду в топливе, лесных массивов было мало.
Интересное исследование провел Э. В. Эриксон. Очевидно, он, врач, пребывал в Палке 8 месяцев (с декабря 1886 г. по июль 1897 г.). За столь короткое время достаточно глубоко и широко изучил жизнь и быт цалкинских поселян, научно обобщил собранный материал и опубликовал об этом очерк. Исследование начинается с описания места расположения и климатических условий Цалкской зоны. Ссылаясь на данные штаб-квартиры казачьего полка у Бармаксызского моста на Храми и свои наблюдения, автор приводит среднюю температуру по месяцам. В году 4 месяца (январь-февраль, ноябрь-декабрь) наблюдалась минусовая температура, нередко доходившая до 22° и ниже. Самая высокая температура летом не превышала 27°. Больше всего осадков приходится на апрель — июль и сентябрь (от 10 до 12 дней в среднем). Погода менялась крайне быстро: часты град, туман, грозы. Зимой беспрерывно дули резкие и холодные ветры (в основном с северо-запада) сопровождаемые бурей и вьюгой. Речная и родниковая вода чистая, прозрачная, без запаха и вкуса. В зоне расположено 7 озер, поросших камышом и осокой, изобилующих болотной птицей, лягушками, пиявками. Большинство селений пользуется для питья речной и родниковой водой (Бармаксыз, Бешташен), некоторые только родниковой (Аязма, Нардеван, Дашбаш и др.). С. Яйлы не имеет вовсе хорошей родниковой воды, а колодцы его крайне загрязнены. Согласно приведенным результатам исследования, вода признана негодной для питья (много в ней азотной и азотистой кислоты), хотя утверждается, что она на практике большого вреда здоровью не причиняет. Аязминская вода благотворно действует на психику больных людей, улучшает самочувствие.
Разнообразна флора горных лугов. Автором составлен список собранных здесь 47 лекарственных растений, далеко не претендующий быть полным.
Из наличия сотен пещер, частых археологических находок, множества развалин старинных построек Э. В. Эриксон делает вывод о процветании здесь в древности жизни народа, достигавшего высокой, сравнительно, степени культуры.

Годы Число дворов.
Население цалкских поселений возрастает медленно. В среднем прирост населения составляет в год: у греков около 1,5, армян 2,5 и татар 3,2% . Приводятся сведения о приросте населения по с. Бешташен за 10 лет.

За 10 лет прирост населения составил 22,04%, в среднем 2% в год.
Греки, отмечает Э. В. Эриксон, живут всецело рутиной, держатся упорно традиций, крепко привязаны к обычаям предков. Они кажутся безликими, робкими, подозрительными, производят впечатление жалких, забитых существ. Все русское культурное им чуждо, непонятно и неинтересно. Подобно древним грекам, они склонны к крючкотворству  и судебным процессам. Они слепо преклонялись перед священно-служителями, боготворя их. Высоко почитались и с воодушевлением отмечались дни Св. Георгия, Константина, Павла и Петра, Ильи и др. В эти дни собиралось много людей; пешком и па арбах добирались поселяне. Один молились, делали жертвоприношения, другие искали встреч со знакомыми, мужчины пользовались случаем покутить. Женщины держались отдельно, танцевали под звуки музыки. Они уходили с праздника довольно скоро. Мужчины пировали до поздней ночи, состязались в борьбе и джигитовке, чаще всего представители разных сел.
Храмовые праздники в то же время становились днями кровавой мести. Люди, серьезно провинившиеся перед кем-либо, избегали святых торжеств. Как и в наши дни, почитались дуб на высоте у села Дашбаш, форели в с. Олянк, белые аисты.
Описывается процедура выбора невестки, организации свадьбы, которая бывала не ранее полугода после обручения. Приглашение на свадьбу рассылалось в виде маленькой головки сахара или пары носков. Приглашенный или сам являлся, или присылал сумму денег, превышающую стоимость подарка. После свадьбы молодых запирали на 4 дня, и молодая женщина надевала белое покрывало, давая этим обет не разговаривать с посторонними лицами и старшими. Невестки редко отстаивали свою свободу, в большинстве случаев беспрекословно повиновались мужу, его родителям.
При наличии в доме покойника осиротевших посещают все жители селения. Как правило, покойников одевали в белые цвета и всегда в новую одежду. Женщинам голову повязывали красным платком. Бедным жертвовали деньги или вещи.
Согласно обычаю, священник в начале каждого месяца обходил жилища и окроплял святой водой. При таинстве крещения мог присутствовать только кум с крестом и рубашечкой. Любимым праздником для девушек являлась Троица.
Чтобы вызвать дождь, поселяне делали большую куклу, подводили её к каждому жилищу, где хозяин плескал на нее воду. Девушки, ведущие чучело под руки, с шумом и смехом обливали каждого встречного, после чего торжественно топили куклу в реке.
Цалкинские греки того времени поражали тех, что крайне медленно освобождались от турецкого влияния. Армяне в большей степени, чем греки, сохранили присущие им. этнографические особенности. Они лучше приспособились к новым условиям местности и укрепляли национальные связи. Они были гораздо рассудительнее, практичнее и, как следствие, зажиточнее. Жители села Керек (Кяряк), исповедуя православие и официально считая себя греками, между тем говорили на армяно-анатолийском наречии. Ассимиляцию претерпели и грузины села Реха, частично забыв родной язык и утратив типические черты.
Цалкинские татары жили замкнуто и без надобности не сближались с окружающими поселянами. Они выглядели в то время более консервативными, невежественными, погруженными в духовную спячку и грубейшие предрассудки. Из мирных занятий татарам более симпатично скотоводство, чем земледелие, но занимались и тем, и другим.
Цалкинских немцев, живущих в Александерсгильфе (Триалети), автор характеризует как энергичных, чистоплотных, миролюбивых и честных людей, более просвещенных, сумевших и хозяйство поставить на завидную высоту.
Много внимания автор уделяет в очерке жителям сел Тамала-Хараба, также относя их к цыганам.
Жилищные условия цалкинских поселян не отвечали элементарным гигиеническим нормам. Это были землянки, на 1/3 и более погруженные в землю. Стены из местного камня и глины или смеси извести с глиной, крыши плоские, слегка покатые по краям, усыпаны земляной толщей, потолок деревянный, с небольшим световым и дымовым отверстием, пол земляной, входные двери маленькие. Около 2/3 площади отводилось под буйволятник. Совместное содержание скота обусловливалось необходимостью пользоваться в зимних условиях выделяемым им теплом. В силу таких обстоятельств в помещениях воздух оказывался спертым. А дым и чад от кизяков, копоть от плохих керосиновых ламп (чрба), часто без стекол, влияли на здоровье обитателей жилищ,
Поселяне выглядели нечистоплотными, годами не меняли одежду. Процветала антисанитария.
Пища поселян была бедна и однообразна, состояла в основном из растительных веществ и продуктов молочного хозяйства. Пищевые запасы хранились внутри жилых помещений, в грязном виде. Кухонная и столовая посуда мылась изредка и небрежно.
Положение поселян усугублялось отсутствием медицинских учреждений, элементарно подготовленных специалистов. В больших селах имелись цирюльники, квартиры которых служили как бы приемными покоями. Здесь продавали разные лекарства домашнего изготовления, выдергивали зубы, ставили банки, делали прижигания, перевязывали рапы. Во многих селениях имелись доморощенные акушеры, повитухи, лекари, знахари, заговорщики. Например, в с. Шипяк был тогда специалист по лечению переломов, в Ахалике — вывихов и т. д.
Практиковалось и оспопрививание. Корь, оспу, скарлатину, коклюш, тиф селяне считали болезнями простудного характера, нередко и от «вредного глаза», поветрия, гнева божьего. Сравнительно удачно боролись люди с чесоткой, другими болезнями кожи. Им были известны и средства лечения ревматизма. В то же время они оказывались беспомощными при разных эпидемиях. В 1892 г. от холеры умерло около 500 человек.
В разделе о хлебопашестве и животноводстве Э. В. Эриксон в основном оперирует данными из исследований А. Д. Ерицова. Он лишь отмечает, что за 12 лет немногим возросло поголовье скота. На 25 тыс. жителей приходилось около 100.000 голов крупного и мелкого рогатого скота или па одного 4. Поселяне мало смыслили в породах скота, не умеет его использовать и совсем не умели за ним ухаживать. Занимались скотоводством они не столько по призванию, сколько в силу особых условий местности, а между тем, как утверждает автор, оно должно было лечь в основу экономического благосостояния.
Много людей гибло от вспышек сыпного тифа, корн, других болезней. Из-за плохого качества пищи были распространены катары желудка и кишок. Нередки были случаи эпилепсии, отмечались истерические заболевания среди женщин.
Настоящим бичом для населения считались глазные болезни. Осмотрев несколько сот граждан из разных селений, Эриксон пришел к выводу, что совершенно здоровые глаза составляют исключение. Часты трахомы и воспаление слезоточивых желез.
Отмечался самый примитивный уход за детьми. Как следствие, высокая смертность детей до 5 лет, составлявшая до 60% общей смертности.
Художественные способности жителей скудны. Женщины ткут узорчатые ковры, чулки, шапочки. Существуют профессиональные певцы, музыканты, нередко слепые. Они являются носителями народного творчества, зачастую сюжеты песен ими импровизируются на пирах.
Низкую культуру в селах района авторы объясняют неграмотностью населения. В районе насчитывалось 7 сельско-хозяйственных училищ: в с. Бармаксыз, Бешташен, Авранло, Гуниа-Кала, Кяряк, Джиниси, Олянк и три церковноприходских: в с. Яйлы (Имера), Шипяк, Санамер. Занятия проводились в основном в зимние месяцы, весной и летом детей школьного возраста отрывали полевые работы. Некоторые зажиточные люди определяли своих детей в хорошо поставленные русские двухклассные училища в Белом Ключе и Манглиси.
Целью настоящей книги авторы ставили показать именитых людей, выходцев из Цалкского района; условия и обстоятельства, способствовавшие их росту, становлению. В этом плане, конечно, нас интересовали известные люди из числа первых переселенцев. И в ранних публикациях, в основном посвященных общим проблемам поселений, сельских общин, мы черпали скудные сведения о конкретных людях.
В работе С. Каухчишвили «История поселения греков в Грузии» упоминаются конкретные лица в связи с конкретными обстоятельствами:
— 20 марта 1830 г. 75 греческих семей из г. Эрзурума и 50 семей Нижнепасенского санджака Турции направили в Цалку для предварительного осмотра мест будущего заселения трех своих представителей Михаила Константиновы, Мурата Дали и Георгия Айвазоглы. После этого пошли отдельные партии греков в сторону Цалки;
—    26 января 1831 г. греческий юзбаш Константин Григорий писал генералу Паскевичу, что в «греческой дружине» на стороне русских выступал против турок, а после переселения греков в Палку, оставил военную службу;
— житель с. Санта 90-летний старик Лефтер Асланиди рассказал ему (С. Каухчишвили), что его дед Харалампий Асланиди прибыл при Башкевиче в Цинцкаро, а через год-два переселились в с. Бешташени, где прожили 15—20 лет;
— при организованном переселении греков в качестве старшего «юзбаша» был выделен грек Теодор Заманопуло, который соответствующие инструкции получал от полкового поручика Драгули;
—    фигурирует фамилия грека, поручика Кациери, который непосредственно занимался заселением прибывающих п Цалку, учетом населения, занятых селений, соблюдением предусмотренных для переселенцев гарантий и льгот;
—    ссылаясь на составленную поручиком Кациери ведомость, автор перечисляет князей Цициаиова, Джавахова, Орбельянова, Шаршидзе, Элиозова, дворян Магалова, Саакадзе и других, кому принадлежали пустынные места, заселенные греками, армянами, грузинами, татарами;
—    грек из Гюмушхана, житель с. Бешташени Георгий Панает в обращении центральному правительству писал, что с земледелием незнаком, имеет специальность сапожника И просил разрешения переехать в Тифлис.
—    21 января 1831 г. юзбаш (старшина) села Башков Григорий Савин Зосимов от имени общины жаловался генералу Паскевичу, что льготы не предоставляют, помощи не оказывают, нет рабочего скота для обработки пахотных земель.

А. Д. Ерицов в своих исследованиях ссылается на ряд лиц:
—    отмечая отсутствие мостов и затруднение сообщения между селениями во время дождей и весеннего таяния снегов, он обращает внимание у с. Кущи на р. Кция на «красивый каменный мост в трех арках», построенный «местным зажиточным поселянином Меграбяном»;
—    говоря о незначительном числе привилегированных лиц в Цалке, он называет 9 семей агаларов Байрамовых, «ко-им из крестьянского надела выделено 9 усадебных мест. Они пользуются выгоном нераздельно с крестьянами и теперь требуют от общества выделения им и пахотных земель». Внимание автора привлек в греческом с. Бешташен дворянин Феофилакт Заманопуло»… имеющий «дом, огород и 2 мельницы»; , ‘
—    подчеркивая незыблемость казенных земель, запрещение их продажи и покупки в собственность, А. Ерицов ссылается на сделки об уступках права использования земельных угодий. «Так, — пишет он, — в с. Дашбаш Саркис Макоеи, по письменному, засвидетельствованному сельским управлением, условию, 1 октября 1881 года продал некоему Аракелу Давидову свою усадьбу и 12 дес. пахотной земли за 80 руб., с тем, чтобы по истечении семи лет означенные угодья были возвращены ему, Макоеву, а когда его или наследников к тому времени не будет в живых, то — Дашбашскому обществу».
Больше всех встреч с поселянами, имел Э. В. Эриксон. Много информации черпаем мы из его очерка. Однако он избегал называть фамилии, приводил общие сведения, касающиеся многих. Лишь однажды он упоминает зажиточного грека М., старшину с. Ахалик, у которого из 200 исследованных автором в различных селениях жилищ оказалась  самая большая сакля. При всем ее преимуществе, условия содержания семьи (15 чел.) и домашнего скота (около 20 голов крупного рогатого и лошадей) не отвечали минимальным нормам.
Мы сочли целесообразным поближе познакомить читателей с этим зажиточным греком, старшиной с. Ахалик Мурадовым Василием Моисеевичем (1865—1919). Он был образованным человеком. В Тетри-Цкаро окончил военное учебное заведение, хорошо владел русским, грузинским, турецким языками. Характеризовался строгим, принципиальным, но объективным старшиной. Вопросы решал оперативно и справедливо. Посетители с удовлетворением и благодарностью расставались с ним. Он имел и правительственные награды.
Всмотритесь в эту почти вековой давности фотографию. На нее мы обратили внимание в семейном альбоме Евсеи Котлаич, внучки сельского старшины. Этой реликвией дорожила и его вторая внучка — Русудан Гогибедашвили, кандидат медицинских наук.
Не располагая точными сведениями об истории фотографии, мы обратились в Главное архивное управление при Совете Министров СССР в Москве, Центральный государственный исторический архив СССР в Ленинграде, МВД Союза ССР. Ответы не утешили нас. На помощь пришло Грузинское республиканское государственное научно-производственное объединение «Мематиане». Мы признательны начальнику объединения Зурабу Махарадзе, другим сотрудникам: они просьбу нашу уважили — обнаружили ряд документов, номеров газеты за 1898 год, которые пролили свет на историю этой фотографии. Читаем «срочное» письмо директора Канцелярии главнокомандующего гражданской частью на Кавказе Российской империи на имя тифлисского губернатора, датированное 16 июня 1898 г. за № 7174: «По предварительному Высочайше одобренному проекту Церемониала торжественного открытия и освящения в Москве в августе сего года, между 15 и 20 числами, памятника ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ Второму, принимают участие в торжестве от Кавказского края: Губернские Предводители Дворянства и представители дворян из губерний, где нет предводителей дворянства; городские Головы губернских и областных городов и равнозначащие им лица тех же городов, а также Волостные Старшины и равнозначащие им представители сельского населения по два от каждой губернии или области по избранию Губернатора по возможности из служивших и царствование ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА Второго и представители инородческого населения». Далее предлагалось обеспечить явку соответствующих лиц в Москву к 14 августа с удостоверением от губернаторов.
Оказалось, что сельский старшина Мурадов В. М. был уполномочен и в составе грузинской делегации от Тифлисской губернии принимал участие в торжествах, посвященных открытию и освящению в Москве памятника императору Александру Второму.
Открытие памятника в торжественной обстановке состоялось 16 августа 1898 г. в присутствии государя императора Николая II и сопровождающих Его величество лиц. В прессе широко освещалось это знаменательное событие. В частности, газета «Кавказ» приводила сообщения московских газет о приготовлениях к торжествам, прибытии высокопоставленных лиц, предводителей дворянства, городских голов, сельских старшин, депутаций из губерний. Подчеркивается, что «общее внимание привлекают оригинальные костюмы и других инородческих депутатов, причем особенно выделяются эффектные одежды аджарцев». Торжества по случаю открытия памятника освещаются в № 216 названной газеты за 18 августа 1898 г. В частности, читаем: «Митрополит с духовенством совершили у памятника молебствие с возглашением
Царского многолетия и вечной памяти Александру II, причем псе опустились на колени. С памятника спала завеса. Государь (Николай II) встал впереди фронта и командует «на караул», войска отдают честь открывшемуся памятнику. Особы императорской фамилии и свита опускаются на колени. В это же время раздастся салют в 320 пушечных выстрелов. Государь, став во главе войска, проводит его церемониальным маршем мимо памятника. Музыка гремит, гудят колокола, клики «Ура» не умолкают…».
Представителей крестьянского сословия, волостных старшин всех губерний приветствовал в дни торжеств Е. В. Богданович, который раздал всем несколько тысяч экземпляров своего бесплатного издания под титулом «Царь-освободитель — русскому народу на память». Беседуя со старшинами, г. Богданович напомнил им проповедь о. Иоанна Кронштадтского, сказанную в 1892 г. по поводу неурожая, постигшего тогда Россию, и в который раз народолюбец о. Иоанн говорил, что «люди, вполне годные к труду, под предлогом неурожая, надеются только на царскую милость, на продовольствие от правительства и на благотворительную помощь и сами опускают руки, кои с усердием должны бы прилагать к делу, к труду, памятуя заповедь Творца: «В поте лица твоего снеси хлеб твой».
17 августа 1898 г. группа делегатов из 12 человек была принята в Москве Министром Внутренних дел Российской империи И. Л. Горемыкиным. Интересен состав группы — представители Воронежской, Херсонской, Харьковской, Архангельской, Тверской, Якутской, Таврической, Минской,  Иркутской губерний. Примечательно, что двое из 12-ти представляли многонациональную Грузию. И тогда, около ста лет назад, грузины были интернациональны и одинаково уважали права, интересы людей других национальностей, населяющих грузинскую территорию. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что из многочисленной грузинской делегации, находящейся на торжествах в Москве, в названную депутацию, вместе с грузином Урушадзе П. Г. (Кутаисская губерния) был рекомендован грек, житель с. Ахалик, авторитетный и компетентный старшина Мурадов В. М., представлявший Тифлисскую губернию. На его долю поистине выпала почетная историческая миссия.
В селе Ахалик из уст в уста передастся, что в Москве в дни торжеств состоялся прием и у Императора Николая II, где присутствовал и Мурадов В. М. Фотография депутации с Великодержавным царем и подаренный альбом в кожаном переплете «В память священного коронования», снабженный изящными рисунками Государя императора на коне в форме различных русских полков, не сохранились. После Октябрьской революции и советизации Грузии, члены семьи, опасаясь возможного обыска и преследования, фотографию и альбом уничтожили. А жаль!
У братьев Исаака и Георгия Мурадовых сохранились свидетельства на право ношения оружия, выданные их дедушке в 1918 и 1919 гг.